Вглядитесь в лица тех, кому сегодня за восемьдесят. Эти люди – целое поколение – в самом нежном возрасте познали потери и боль, голод и страх, наравне со взрослыми непосильно работали и страдали, а потом возрождали, строили, созидали, лечили, учили, воспитывали… Мы редко говорим о том, что Великая Отечественная война – это не только бои и бесстрашие советских воинов, партизан и подпольщиков, но и изувеченные детские судьбы, и отнятое беззаботное детство.
Совместный проект «Гродзенскай праўды» и Гродненского областного совета ветеранов – о детях войны, которые неумолимо уходят из жизни вслед за ее участниками. Война через тонкие детские души, воспоминания, эпизоды и судьбы не только возвратит нас в тяжелые для Отечества годы, но и раскроет новые грани величия человеческого духа. 80-летию освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков, нашим родителям, бабушкам и дедушкам, прабабушкам и прадедушкам посвящается...
История Толи Верстака, который ребенком пережил немецкую оккупацию в родной Зельве, видел ужасы войны и едва не погиб от рук фашистов, никого не оставит равнодушным. После войны наш герой выучился и возрождал родной край. Сегодня он один из старейших жителей Зельвы, свидетель ее становления и расцвета.
Детство – в трудах
Толе было всего четыре годика, когда умерла его мама. Отец женился во второй раз, и простая добросердечная женщина стала для мальчика и его старшего брата второй матерью. Дети росли в крепкой крестьянской семье, сызмальства были приучены к физическому труду. Собственный дом в центре местечка и большущее хозяйство (десять гектаров земли, семь коров, четыре лошади, несколько жеребят) требовали ухода и заботы. Толик в свои семь лет уже мог легко запрячь лошадь.
– В семье родились еще брат и сестра, но мама никогда не делила нас на своих и чужих, – вспоминает Анатолий Станиславович. – Относилась ко всем с любовью, кормила, одевала, обстирывала. Я был шустрым, хулиганистым, но она умела успокоить, подобрать нужные слова. Я очень любил и ценил родителей.
Огненный июнь
Беззаботное детство Анатолия закончилось в июне 1941-го. В то воскресное утро семилетний мальчик пас коров на берегу Зельвянки.
– За аэродромом было хорошее пастбище, – вспоминает мужчина. – Вдруг послышался громкий гул, мы подняли головы и увидели в небе самолеты. Они летели со стороны деревни Бережки так низко, что можно было разглядеть пилотов! Над аэродромом немцы открыли огонь. Часть самолетов полетела на поселок, а часть – в направлении Волковыска. Зельву нещадно бомбили, оглушительные взрывы раздавались повсюду.
Мы смогли вернуться домой только вечером, когда бомбежка прекратилась. Люди паниковали. Появились первые убитые. На следующий день – очередной авиационный обстрел... Немцы взорвали шоссейный мост, суконную фабрику, лесозавод, здание НКВД и многие частные дома.
На переправе у реки Зельвянка шли ожесточенные бои отступающих разрозненных частей 3-й и 10-й армий Западного фронта Красной армии с наступающими войсками фашистов. Это потом напишут о Зельвенском котле, Зельвенском прорыве – героической истории, по трагизму и мужеству равнозначной Бресту, а по масштабу и боевому эффекту даже превосходящей его. И о том, как Зельвянка стала водоразделом жизни и смерти для десятков тысяч советских солдат, а зельвенское сражение значительно задержало продвижение вражеских танковых клиньев к Москве...
Немцы оккупировали Зельву 1 июля 1941 года. Обыскивали подвалы, вытаскивали оттуда людей и проверяли, нет ли среди них военных. Поселок горел и дымился. На месте жилых домов стояли печи с дымоходами. Лежали трупы. Жители поселка пребывали в ужасе и шоке.
– Отец сказал: «Толя, будь осторожен, пришел враг», – рассказывает Анатолий Станиславович. – И мы, дети, поняли, что началась новая жизнь, полная страха и опасностей, что фашисты – наши враги, пришедшие нас убивать и грабить. Помню ужас, который царил вокруг, слезы, крики... Каждый день расстрелы. Фашисты говорили: «Мы вас, скотов, научим, как себя вести». Помню повешенных среди города евреев, остатки сожженных машин и застрявшие танки в Зельвянке.
Хлеб для военнопленных
Фронт отдалился на восток, а на запад потянулись колонны военнопленных Красной армии. Для них на берегу Зельвянки фашисты наспех соорудили временный лагерь. Дощатые бараки обнесли колючей проволокой, приставили охранников с автоматами.
– Неподалеку от лагеря мы пасли коров, немцы не запрещали нам, детям, сидеть возле проволоки, – вспоминает Анатолий Станиславович. – За проволокой стонали люди – просили пить и есть. И мы втихаря носили им хлеб и сало. Мои друзья следили за охранниками и предупреждали, когда те отворачивались или отвлекались. В эти мгновения нам удавалось перебросить хоть что-то нашим солдатам.
Пленных держали в лагере по несколько дней, а то и недель – до прихода следующей колонны. Потом гнали на Волковыск. К зиме лагерь опустел.
Камни – на рельсы
– Когда отец сказал, что пришел враг, мы с другом Генкой старались ему навредить: бегали на железную дорогу и клали на рельсы камни, из-за чего груженные техникой эшелоны останавливались, – вспоминает герой. – Машинист обстукивал молоточком колеса, искал, что случилось (оккупанты боялись диверсий). А мы из кустов наблюдали за происходящим.
Однажды возле здания сгоревшей больницы нас поймал немецкий офицер. «Генка, если нас будут бить, терпи, но не признавайся, а то застрелят», – шепнул я другу. Немец отвел нас к яме, что-то кричал на немецком, а потом приказал стать на колени. Я не подчинился. И он выстрелил мне в ногу! А потом повел к зданию милиции, где обосновались немецкие пограничники, и начал допрос. В качестве переводчицы позвал еврейскую женщину, знающую немецкий язык. «Вы клали камни на рельсы?» – допытывался он, а мы в один голос отвечали: «Нет!» Нас пугали и били. Кровь текла с простреленной ноги в туфлю. Я начал терять сознание. От верной гибели нас спасла еврейка-переводчица: она сумела-таки убедить немцев, что это не мы бегали вдоль железной дороги и клали камни.
Мальчик вернулся домой весь окровавленный. Отец побежал за врачом. На просьбу отозвался немецкий врач, он обработал рану, перебинтовал ногу и приказал лежать. Толик не вставал месяц. Все домашние считали, что он навсегда останется калекой. Однако он, упорный и крепкий, однажды выпрямил простреленную ногу, встал и пошел.
Рана, к слову, всю жизнь дает о себе знать. Сейчас нога ноет особенно сильно. Но защемивши зубы дитя войны превозмогает боль.
Три года страха и ужаса
Более трех лет Зельвенщина находилась в немецкой оккупации. Жизнь была трудной и опасной. Немецкие власти установили новый порядок, а в самых крупных населенных пунктах – Зельве, Деречине, Голынке и других – создали военно-полицейские гарнизоны. Район поделили на две части, граница шла по реке Зельвянка: западная часть вошла в округ «Белосток» Восточной Пруссии, восточную присоединили к генеральному округу «Беларусь» («Белорутения»), где действовали более жесткие законы. На протяжении всей границы в деревнях были немецкие полицейские пограничные посты, в Зельве под руководством немецких офицеров работала жандармерия. Если до войны в Зельве проживало более 3700 человек, то после войны осталось всего 820.
Как и в других регионах, немецкие оккупанты запустили на Зельвенщине программу по уничтожению еврейского населения. В июне 1942 года на окраине деревни Деречин расстреляли около трех тысяч евреев (в том числе и зельвенских), вывозили местных евреев в гетто соседних городов, концлагеря «Освенцим» и «Треблинку», откуда они не вернулись.
– Страшное было время, – вздыхает Анатолий Станиславович. – Людей уничтожали по национальному признаку лишь за то, что они были евреями... Геноцид унес практически все местное еврейское население – людей, которые лечили, учили, шили, торговали.
Даже в войну отец умудрялся откуда-то приносить книги и учить своих детей читать и писать, музыке. Он сам был грамотным и очень хотел, чтобы дети выучились и реализовались в жизни. Когда 12 июля 1944 года войска Красной армии освободили Зельву и вскоре открылась школа, братья Верстак были в числе первых учеников.
Запечатленная эпоха
В школу Анатолий, как и многие дети войны, пошел переростком. Учеба давалась легко, учился хорошо. Активный мальчик с лидерскими качествами интересовался историей, любил математику и мечтал о занятии фотографией. Свои школьные дневники и ведомости, к слову, сохранил и впоследствии передал в народный историко-краеведческий музей «Светоч» зельвенской СШ № 3.
Школьные годы
К своей мечте шел упорно. Чтобы купить модный тогда фотоаппарат «ФЭД» и все необходимое для занятия фотографией, парнишка разгружал вагоны на железнодорожной станции.
– Я так мечтал купить этот фотоаппарат, что готов был на любые подвиги, – откровенничает герой. – Разгружал по ночам мешки с солью. А когда желанная камера появилась, снимал все, что казалось интересным: улицы Зельвы, пейзажи, деревню, людей. Снимал для себя и истории, знал, что придет время и кому-то это пригодится. А печатали снимки с другом Броником в сарае, закрывшись ото всех.
В фотоархиве Анатолия Верстака, сложенном в обычные целлофановые пакеты, – запечатленная советская эпоха. На фото – люди, которых давно нет на этом свете, и совсем другая Зельва. Благодаря удивительной силе фотографии можно увидеть, как выглядел поселок в 50-х – 80-х годах прошлого века, как проводили демонстрации и субботники, как строили дома и праздновали свадьбы.
После окончания средней школы в 1954 году Анатолий ушел служить в армию на Балтийский военно-морской флот, где с первых дней зарекомендовал себя грамотным и ответственным юношей.
Анатолий Верстак, середина 50-х
– Был радистом, занимался спортом, служил честно, знания и крестьянская смекалка помогали, – вспоминает он. – Потому мне вскоре присвоили звание старшины первой статьи. Служба в армии – отличная школа, где я понял, что обладаю организаторскими способностями и умею руководить коллективом.
Когда через три года бравый моряк вернулся со службы в родной поселок, ему нашли работу под стать: назначили председателем Зельвенского райсовета добровольно-спортивного общества «Урожай», затем он возглавлял районный совет спортивных обществ и организаций: развивал спорт, инициировал создание спортивных команд по игровым видам спорта и строительство стадионов в колхозах. Вступил в члены коммунистической партии.
С 1962 до 1971 года Анатолий Верстак поднимал систему потребкооперации: работал инструктором-организатором Волковысского райпотребсоюза, руководил Кремяницким и Зельвенским потребобществами. Несколько лет был директором райзаготконторы Зельвенского райпо. Заочно в 1967 году окончил Московский институт экономики. Строил сельские магазины и столовые, выполнял и перевыполнял план по товарообороту. Зельвенщина в то время экспортировала промышленные товары в соседнюю Украину, а овощи – в Москву, Ленинград, Златоуст, Кишинев и т.д. Грамотный экономист с природным чутьем и коммерческой жилкой заметно продвинул вперед систему потребкооперации региона.
Строил, созидал, развивал
Более четырнадцати лет (с 1971 по 1985 год) Анатолий Станиславович был «мэром» г.п. Зельва – председателем исполкома Зельвенского поселкового Совета. Работал добросовестно, ответственно, честно, с особым вниманием относился к просьбам и предложениям избирателей, улучшал инфраструктуру поселка, добивался дисциплины и порядка.
– Я очень хотел, чтобы любимая Зельва развивалась, хорошела, чтобы людям жилось комфортно, а потому делал упор на капитальное строительство, – делится Анатолий Станиславович. – Строительство – всегда перспектива. Лично ездил в Минск, решал вопросы. У меня было много хороших друзей, коллег-единомышленников, мудрых начальников, которые смотрели вперед, а потому поддерживали. Это было золотое время для благоустройства и развития поселка. Мы построили в Зельве гостиницу, детские сады на улицах Пушкина и Чапаева, больницу, здание поссовета, асфальтобетонный завод, несколько многоквартирных домов и многое другое.
Деловые качества пригодились мужчине, когда он возглавлял организационно-инструкторский отдел Зельвенского райисполкома и райтопсбыт. Везде работал успешно. А выйдя на заслуженный отдых, еще более десяти лет трудился и активно участвовал в общественной жизни района. Свою энергию направил на работу в районном совете ветеранов, воспитывал молодежь, пел в народном хоре ветеранов войны и труда «Успамін» и в составе автоклуба объездил все деревни района.
Анатолий Верстак с ветеранами Великой Отечественной войны
– Этот удивительный человек, настоящий патриот своей страны почти четыре десятилетия трудился на благо Зельвенского района и оставил яркий след в истории и сердцах людей, – подчеркнул председатель Зельвенского районного совета ветеранов Сергей Баган. – Его жизнь – пример того, как простой мальчик из крестьянской семьи благодаря трудолюбию, таланту и поддержке государства, реализовался как профи, добился успеха и красиво прожил свою жизнь, принося огромную пользу обществу. Он и сейчас в свои девяносто активно участвует в работе ветеранской организации, встречается с молодежью, делится бесценным опытом.
Старейшина
Анатолий Станиславович с гордостью показывает мне многочисленные грамоты, благодарственные письма Президента Республики Беларусь, облисполкома, областного и районного Советов депутатов, медали «За доблестный труд» и «Ветеран труда». На каждом этапе его плодотворный труд был отмечен современниками. Его любят и уважают земляки. Днями на торжестве в честь 85-летия образования Зельвенского района ему вручили благодарственное письмо председателя районного Совета депутатов. Посчитали: он старше Зельвенского района почти на пять с половиной лет! На его глазах творилась история, вернее, он сам ее творец.
– Теперь я один из самых старых жителей Зельвы, – улыбается мой 90-летний герой. – Это и приятно, и печально одновременно. Потому что почти все мои близкие, любимые, друзья и коллеги уже ушли. Ушла и любимая супруга Мария Михайловна, уже двадцать лет я один.
Любовь длиннее жизни
Всю жизнь мой герой горел работой, можно сказать, посвятил ей всего себя. Но была и в его жизни отдушина, где он мог расслабиться, – семья. Любимая Марийка – славная, красивая, разумная девочка из деревни Литовка, которую случайно встретил в местном райкоме комсомола, – в радости и горе шла с ним по жизни рука об руку более сорока лет. Увы, деток Господь не дал, а потому всю свою нежность они отдавали друг другу. Мария работала бухгалтером в отделе образования, дрожала над ним, берегла, создавала условия для плодотворной работы.
– Бывало, я уже спать лягу, а она сидит, вяжет крючком салфетки: «Толик, перехожу ко второму ряду», – в глазах Анатолия Станиславовича появляются слезы. – Родная моя, каждый день ее вспоминаю, как же ее не хватает! Была гораздо младше меня, а ушла первой. Я же перенес инфаркт, инсульт, несколько операций, нога прострелена, а все держусь.
Мария Михайловна присутствует в уютной квартире зримо и незримо. Тепло ее рук хранят салфетки, которые развешены и уложены повсюду, с портретов смотрит то девочка с косичками, то шикарная дама... А вот ее любимое кресло, книги, торшер...
Сберечь мир
Мы пьем ароматное какао с бутербродами на чистенькой кухне. Разговариваем о жизни под фон радио. Из-за плохого зрения Анатолию Станиславовичу трудно читать, а потому он постоянно слушает радионовости и старается ничего не пропустить. Ему очень важно быть в курсе всех событий, происходящих в стране, анализировать их и давать оценку. Он восхищается грамотной миролюбивой политикой нашего Президента и в своих наказах молодежи, словно мантру, повторяет главное: «Берегите мир, берегите страну!»
– Я сделал для своей Родины все, что мог, – подытоживает он. – Честно трудился, отдавал всего себя, строил, созидал, не мирился с недостатками, воспитывал новое поколение. А теперь радуюсь и горжусь, что все не зря. И поселок расцвел, и люди живут хорошо.
– А как жить, чтобы долго жить? – интересуюсь на прощание.
– С любовью, – советует Анатолий Станиславович. – С любовью к людям, месту, истории. Заниматься физкультурой, много двигаться, разумно питаться, развиваться, учиться. Тогда и жить интересно, и жизнь не напрасна. А счастливым человек может быть только в мирной стране. Поверьте человеку, пережившему ужасы войны...