Дело Мужественных, Честных и Стойких: как журналист «Зари» оказался на один день в роли спасателя | Актуально

25 июля 2025 — 15:30

Если бы семь лет назад новоиспечённому и неугомонному ефрейтору запаса Моханю предложили бы надеть обмундирование спасателя и кислородный баллон в довесок, а затем залезть в дымокамеру, то он бы с радостью согласился ‒ причём на постоянной основе. Журналист же на подобную акцию под названием «Один день с МЧС» подписался тоже без раздумий, но с задней мыслью: «А потянешь ли?»

Вдруг окажется, что на самом деле боишься высоты, замерев на высоте пятиэтажного дома? Вдруг руки, не державшие ничего тяжелее фотокамеры с объективом-телевиком, спасуют перед пожарным рукавом? Таких вот «вдруг» набралось немало, но отступать было уже поздно: дождливым пятничным утром мы вышли из маршрутки на испытательно-исследовательском полигоне МЧС.

Андреналино-эндорфиновая петля

Первые впечатления ‒ будто попал в санаторий: административные здания, тишина, чистота и шум сосен вокруг. На ошибочное восприятие намекают флаг МЧС и мурал с надписью «Служба спасения». Однако через 100 метров «санаторий» исчезает ‒ и мы наконец-то видим сам полигон.

Перед глазами раскрылся дивный симбиоз из «Пикника на обочине» Стругацких, серии игр S.T.A.L.K.E.R. и фото из оставленной людьми Припяти. Вокруг ‒ остовы множества машин, что застряли здесь, будто огромные механические киты, выброшенные на берег. Вертолёты и самолёты (включая знаменитый «кукурузник» Ан-2), легковые машины и автобусы, нашлось место даже для старенького бронетранспортёра, что грузно увяз в земле. Всё это не хлам, а тренировочные площадки для работников чрезвычайных служб не только Беларуси, но и других стран: на учёбу сюда приезжают и группы из-за рубежа.

Мы прибыли раньше других, а потому сидим под навесом, спрятавшись от дождя в ожидании раскатистого гула двигателей Ми-26. Именно он (вернее, полёт из аэродрома гражданской авиации до полигона) стал главным маркетинговым ходом МЧС: кто откажется пролететь 20 минут над облаками, залипая в иллюминатор? Огромный транспортный вертолёт, вмещающий 63 пассажира, вот-вот должен доставить наших коллег на полигон. Для нас же зарезервировали места на обратный трансфер.

Вертолёт приземляется где-то за пределами полигона. Через несколько минут два небольших автобуса паркуются неподалёку от нас ‒ и из их чрева вываливается ватага журналистов, бурно обсуждающих прошедший полёт. Адреналин в их крови уже давно уступил место эндорфинам: страх сменился искренним восторгом. Этот цикл они испытают на себе ещё не раз.

Покорить высоту

Чтобы «прочувствовать, насколько это важная и сложная работа ‒ спасать жизни», как выразился помощник Министра по чрезвычайным ситуациям ‒ пресс-секретарь МЧС Евгений Барановский, для нас подготовили восемь тематических площадок. Подполковник Сергей Соболь, сопровождавший нас на протяжении дня по всему полигону, рассказал, что вообще их в разы больше, однако МЧС отобрало наиболее интересные с точки зрения медийности.

Начинаем с точки, которую тело и разум страшились больше всего ‒ промышленный альпинизм. Здесь и выяснится, боимся ли мы высоты на самом деле.

Впрочем, начинаем весьма уверенно: внизу с каждым журналистом работает спасатель, помогая облачиться в экипировку. Наверху ‒ тоже: помогают пристегнуть страховку, карабин, при этом объясняя основные принципы спуска. Уже стоя на подоконнике, понимаю: в голове ничего не осталось.

Довериться спасателям было просто, куда сложнее было довериться своему телу, что упрямо отказывалось «ложиться на воздух». Однако спустя полминуты мои стопы оказываются уже не на подоконнике, а на стене. Спуск начинается ‒ и тут же стопорится.

‒ Руку, руку расслабь! ‒ кричат мне сверху.

‒ Легко сказать! ‒ кричу в ответ. Ещё недавно пугали, что не дай Бог отпустишь верёвку ‒ отправишься не в спуск, а в полёт. Теперь же ‒ «расслабь»…

Худо-бедно продолжаем спускаться вниз. Первое окно преодолеваем с грехом пополам, влетев в него. Второе уже аккуратно обходим, а последние метры и вовсе преодолеваем со скольжением и ощущением, что теперь можно и первый пятитысячник покорить. Оно, правда, быстро улетучивается: на моих глазах коллега из Лиды играючи преодолевает окно за окном, а затем несётся наверх повторить испытание ещё раз.

Реанимация под Staying Alive

Следующая площадка, что поджидала нас невдалеке, ‒ спасение утопающих. Здесь журналистов учили правильно бросать спасательный круг и конец Александрова, а затем оказывать на берегу реанимационные мероприятия. Для особо ретивых подготовили ещё одного условного пострадавшего в реанимобиле. Все наши действия показывались на экране планшета, а после окончания реанимационных мероприятий мы узнавали, спасли мы пациента или нет. Здесь пришлось вспомнить своё медицинское прошлое, при этом напевая знаменитую Staying Alive от Bee Gees ‒ помогает держать нужный ритм нажатий на грудную клетку.

В тандеме с лидской журналисткой Мариной Антоненко слаженно отработали минуту: с неё ‒ 30 нажатий на грудную клетку, чтобы завести сердце, с меня ‒ два полных, но аккуратных вдоха, чтобы запустить дыхание. Компьютер слегка помедлил, но всё же показал зелёный свет ‒ пациент спасён! Сотрудник МЧС, правда, предупредил: минута минутой, но «качать» пострадавшего приходится до получаса.

‒ Ваша задача порой ‒ вовсе не спасение человека. Вы ведь можете сделать меньше нажатий, можете вдохнуть меньше воздуха, чем необходимо. Однако кислород всё равно поступит в мозг, а это ‒ спасительные минуты жизни коры больших полушарий, которая должна продержаться до прибытия скорой. Своими действиями ‒ правильными или не очень ‒ вы покупаете время, которое поможет спасти чью-то жизнь, ‒ напутствовал нас на прощание спасатель.

Калейдоскоп из чрезвычайных ситуаций

После площадки пронеслись вихрем перед глазами, словно калейдоскопные видения. Только щёлкавший затвор фотоаппарат выхватывал всё новые и новые слепки реальности.

Вспышка ‒ и мы находимся в салоне Ту-154: повсюду дым, а самолёт кренится набок. Выбираться приходится, цепляясь за кресла и крепкую хватку руки коллеги из Ивье Кирилла Матифейчика, что помогает всем выбраться наружу. Через эту и многие другие симуляции прошли все бортпроводники и пилоты Belavia ‒ более трёх тысяч человек.

Щелчок ‒ и вот мы наблюдаем на экране бортовой номер вертолёта, что находится в нескольких сотнях метров от нас. Дрон передаёт картинку так, будто мы видим всё своими глазами. Поворот камеры ‒ и мы замечаем внизу журналистов из другой группы, что сражаются с огнём на одной из площадок.

Переход ‒ теперь на мне экипировка спасателя вместе с маской и кислородным баллоном. «Жми кнопку, если вдруг будет нечем дышать», ‒ слышу совет и нащупываю клапан. Удар ладонью в краге ‒ и лицо обдаёт порыв воздуха. Впереди ‒ дымокамера, только без дыма, чтобы журналисты совсем уже не потеряли чувство пространства и времени. Некоторые девушки начинают паниковать, как только висящая над головой металлическая сетка вынуждает их сперва опуститься на корточки, а затем и вовсе лечь на бетонный пол и ползти. Это ‒ лишь маленький участок, десяток метров из лабиринта, который даже спасатель может пройти не с первого раза.

На контрасте после темноты камеры ‒ свет, смех и улыбки: добродушные лабрадоры носятся за теннисным мячиком, однако быстрее всех всё равно оказывается поджарая бельгийская овчарка. Воспитываются они кинологами МЧС в доброте и ласке, поэтому агрессия, что присуща милицейским собакам, у них напрочь отсутствует.

Щелчок, только уже не затвора фотоаппарата, а карабина, что пристёгивает меня к двери вышки. Мы поднимаемся на высоту 40 метров ‒ и видим клубящийся туман дождя неподалёку. Через несколько минут нас накрывает ливень ‒ и коллеги, спрятавшиеся в палатке, с сочувствием (и смехом ‒ чего уж там таить) смотрят на три маленькие человеческие фигурки, что застыли между небом и землёй.

Вновь переодеваемся ‒ теперь займёмся тушением пожаров. Огнетушитель воспринимается уже как нечто обыденное ‒ дайте что интереснее! На смену ему приходит пожарный рукав, что дрожит и вибрирует у тебя на плече, будто живое существо. Под конец мы заливаем несчастные и тлеющие шины целым морем пены, что погребает под собой и землю, и огонь ‒ возгорание ликвидировано.

Последний переход ‒ с помощью огромных гидравлических «пассатижей» препарируем видавшую виды «легковушку». Легко поверить, что она только что побывала в аварии ‒ и теперь нам нужно спасти пострадавших. Вскрываем капот, обесточиваем аккумулятор ‒ и напоследок снимаем с неё крышу. Миссия выполнена!

Борьба с инстинктом самосохранения

…начинаю приходить в себя, как только слышу гул тех самых двигателей, с которых начался день. Пилоты Ми-26 запускают турбины, шум от которых закладывает уши. Внутри, словно пресловутый ТАРДИС, вертолёт кажется ещё больше, чем снаружи. О том, что тебя с землёй более ничего не связывает, догадываешься лишь по уходящей вниз зелени, которую сменяет синева неба. Борисов сверху кажется капризом ребёнка, что удивительно точно рассыпал кубики «Лего». Проспект Независимости ‒ маленькой асфальтовой ниточкой, на которой нанизаны бисеринки из разноцветных автомобилей. Алмаз Национальной библиотеки ‒ украшением обручального кольца, роль которого исполнила петляющая в бетонных берегах Свислочь.

Окончательно прихожу в себя на аэродроме гражданской авиации. Глядя на медленно крутящиеся лопасти недавно приземлившегося стального гиганта, понимаю ‒ это всё… чересчур. Конечно, спасатели не сталкиваются за день со всем, что мы прошли сегодня, однако они должны быть готовы к этому: день ото дня, в полдень или полночь, летом или зимой ‒ всегда.

«Инстинкт самосохранения ‒ это базовый инстинкт человека, срабатывающий во время опасности. Нам, спасателям, нельзя ему поддаваться. Мы должны постоянно притуплять его, иначе будем заботиться лишь о сохранности своей жизни, а не чужой», ‒ вспомнилась фраза, услышанная на одной из площадок. Пожалуй, нет лучшего описания этой благородной профессии.

Я побрёл к автомобилю, чувствуя, как наваливается до этого притаившаяся усталость. Знаете, оставлю за собой право орудовать пером и камерой, а спасение людей из огня, воды и лап смерти оставим тем, кто этого достоин ‒ мужественным, честным и стойким работникам МЧС.

Виктор МОХАНЬ

Фото автора