07 июня 2025 — 12:00
На базе звучит сигнал тревоги, однако почти все ‒ за воротами. Ты по привычке влетаешь в ангар, хотя в голосе диспетчера нет ни капли волнения ‒ только размеренность. Девушка за пультом (сегодня это Надежда ‒ символично) произносит следующие слова: «Последняя тревога для Юрия Ольховика».
В голове не укладывается мысль: Юрий Александрович Ольховик ‒ это ты, однако неужто последняя тревога? И пока мозг отчаянно пытается как-то разложить её по нейронным полочкам, тело живёт отдельной жизнью, совершая ставшими уже рутиной действия. В течение минуты поджарый мужчина с пробивающейся сединой в колючем ёжике волос облачается в обмундирование спасателя и запрыгивает на водительское сиденье пожарного МАЗа. Он отгоняет промелькнувшую мысль: «Чёрт, краги забыл!» Ничего, сегодня ‒ можно.
Мужчина заводит машину, выезжает из ангара и останавливается через несколько метров. За стеклом ‒ десятки людей: семья и сослуживцы, что успели за 29 лет стать ещё одной семьёй. Все они ждут, пока Юрий выйдет из машины и пойдёт навстречу. Мужчина медлит ‒ буквально секунду, но за этот миг он успевает прогнать события сегодняшнего дня ‒ вплоть с того момента, как он получает…
«Водитель над водителями»
…трудовую книжку из рук заместителя начальника отдела РОЧС Дениса Кулаковского ‒ именно в этот момент мы и находим нашего героя. Сетуем, что оставили фотоаппарат наверху, однако тут же достаём телефон ‒ чтобы поймать в кадре улыбающегося, но как будто растерянного спасателя. Он, видимо, до конца ещё не верит в происходящее.
Уже наверху, в кабинете сектора пропаганды, где мы расположились для беседы, Юрий рассмотрит немногочисленные записи в трудовой. В сухих словах «переведён», «назначен» и т.д. скрывается практически 30 лет службы в Мостовском РОЧС.
‒ Как ощущения?.. ‒ спрашиваем мы.
‒ Двойственные, ‒ усмехается старший прапорщик и откладывает книжку, раскрывая военный билет. ‒ Красавец! ‒ восклицает он и смеётся. Всё дело в фотографии: с неё на нас взирает юноша с вихрастой шевелюрой, как будто только что туда запустил руку. Овал лица и взгляд с хитринкой, впрочем, всё равно выдают его обладателя.
‒ Служил я в штабе корпуса (сейчас ‒ штаб Западного оперативного командования ‒ прим. автора) водителем командира. Часть эта маленькая: там на двоих солдат по одному офицеру и прапорщику приходилось, ‒ он откладывает «военник» и вновь раскрывает трудовую.
‒ Ностальгия? ‒ спрашиваем мы.
‒ Пока не ощущается. Вот спросите через месяц ‒ скажу, ‒ отвечает Юрий и продолжает свою историю. ‒ После «срочки» предлагали на контракт пойти ‒ отказался. Полгода промаялся ‒ и вот в 21 год за внеочередным семейным советом мой дядька и крёстный заявили: «Пора тебя, Юрий Александрович, куда-то определять». Попробовали в пожарку ‒ и вот почти на 30 лет проба растянулась.
‒ Сперва числился подменным водителем в Пацевичах пять лет, а потом уже перевёлся в часть. Служил, получается… ‒ Юрий задумчиво уставился в потолок, как будто считая в уме, ‒ при четырёх разных начальниках ‒ от одного Михайловича до другого, ‒ улыбается Юрий. И в самом деле, на работу его принимал Евгений Михайлович Заяц, а на пенсию отпустил Геннадий Михайлович Адамович.
Правда, затем уточняет: прежде чем попасть непосредственно в мостовскую часть, он семь лет проработал в Куриловичах. «Пару неделек подежуришь ‒ и всё на этом», ‒ обещал ему на тот момент начальник РОЧС Виктор Маскевич. Пресловутые «пару недель» растянулись на несколько лет.
‒ Думаю, это всё потому, что мы земляки ‒ оба из Дашковцов, ‒ усмехается Юрий.
Свою должность ‒ «старший инструктор по вождению пожарной машины ‒ водитель» ‒ спасатель называет просто: «водитель над водителями». Это единственная водительская должность, на которой можно получить звание старшего прапорщика ‒ именно с ним наш герой и уходит на пенсию.
«Машина Президента стояла у нас в части»
‒ Есть ли какая-то особенность в рутине дней у спасателя? ‒ интересуемся мы. В конце концов, у работников МЧС будни наполнены событиями, с которыми обычные люди не желают сталкиваться вовсе. Неужели и к такому можно привыкнуть?
‒ Первое время было страшновато, ‒ признаётся старший прапорщик. ‒ Вдруг с подачей воды затупишь, не туда поедешь, не так заедешь… Ответственность давит. Потом уже, с опытом, привыкаешь ко всему ‒ такая уж у нас, людей, особенность. Даже к самому плохому, с чем сталкиваешься на работе. Все эти чувства притупляются, однако это даже к лучшему: позволяет нам делать свою работу.
Самый большой стресс в нашей службе ‒ когда посреди ночи, особенно если задремал, раздаётся тревога. Вот это стресс! ‒ смеётся Юрий. ‒ А время сбора у нас одинаковое, что день, что ночь: за минуту, где бы ты ни был, будь так добр выехать во всеоружии из части.
‒ Что же запомнилось за годы службы больше всего?
‒ Да вроде как… ‒ задумался Юрий, а затем резко изменился в лице. Даже речь стала рубленой. ‒ Была одна ситуация. Лет двенадцать, тринадцать назад. Очень неприятная. Дежурил в Куриловичах. Тройная гибель детей. На 8 марта, кстати. Родители оставили их дома, закрыли. Ну а дети малые были. К спичкам долезли ‒ и всё. Задохнулись.
Несколько секунд молчим ‒ перевариваем услышанное. Затем робко спрашиваем:
‒ Но ведь и хороших моментов хватало, верно?
‒ Хорошее в нашем деле ‒ это день зарплаты! ‒ умело разряжает обстановку Юрий Александрович, повергая всех присутствующих в хохот. ‒ Ладно, не только это. Мы ведь на всех праздниках работаем…
‒ Разве же это хорошо?
‒ Так ведь нам никакой пропуск не нужен ‒ всё в первых рядах. Салют на празднике ‒ считай, у нас над головами. Мост вот недавно открывали ‒ никто не подъехал на машине, а мы подъехали. Президента можно лично встретить…
‒ Это когда? В ноябре, на «Дожинках»?
‒ Нет, лично я его встречал, когда были первые Дожинки – 27 лет назад, ‒ рассказывает спасатель. ‒ Он тогда вышел из гостиницы ‒ поговорить с народом. Мы с Михайловичем как раз тогда подъехали, подошли поближе ‒ как-никак, люди в погонах. Даже лично руку жал. Машина его, кстати, из кортежа стояла у нас в части. Так что два приезда Александра Григорьевича в Мосты были во время моей службы!
В поворот ‒ на двух колёсах
Есть водители, которые свой автомобиль именуют не иначе как «ласточка». Юрий в эпитетах не стесняется и некогда рабочий МАЗ называет «крокодилом».
‒ Как-никак 35 тонн за плечами! ‒ комментирует он неповоротливость машины. ‒ Управляемость на трассе ‒ хорошая. В городе ‒ бесполезная. Одно только радует: бордюры нам не помеха!
Впрочем, есть два нюанса. С одной стороны хорошо, что машина большая: вмещает десять тонн воды. С другой – во дворы заехать сложно ‒ настоящее фигурное катание. Иногда и на двух колёсах, ‒ вспоминает спасатель. ‒ Возле банка машина горела. Мы на ЗИЛах ‒ тогда они стояли в расчёте ‒ вошли в раж. Водитель передо мной заворачивает, а я гляжу ‒ у него в повороте колёса от земли оторвались! Ну и я вслед за ним ‒ вж-ж-ж-жух! ‒ Юрий издаёт звуки гоночного болида из «Формулы-1». К нам потом какой-то дедок подошёл и спрашивает: «Хлопцы, а вы так каждый раз ездите? У меня просто 37 годов стажа ‒ и я так даже ездить не пытался!»
Вспоминает об этих случаях Юрий со вкусом и со смехом ‒ видно, что работа спасателя ему по душе. Спрашиваем: неужто не терзает его желание остаться?
‒ Терзает, конечно. Вроде как и отдал долг Родине, но мог бы и задержаться. С другой стороны, осознаёшь, что старым-то стал. Годы уходят ‒ и их не вернёшь. Вот и всё, ‒ сумрачно говорит Юрий, однако вновь разряжает обстановку. ‒ На носу 48 лет, а в душе двадцаточка! Ну ладно, двадцать один. Правда, это в душе, а так за молодёжью можно и не поспеть: тут трещит, там скрипит… Однако скрипучее дерево долго падает, ‒ смеётся старший прапорщик.
Лови момент
…вода с шипением вырывается из брандспойтов и рукавов. Мельчайшие брызги сливаются в переливающееся марево, сквозь которое медленно идёт наш герой. Он не видит объективов фотоаппаратов и камер телефонов, что жадно ловят каждое его движение, каждый его жест и растерянную улыбку, что не сходит с его лица практически всё утро. Он и не знает пока, что фото и видео с его проводами соберут в социальных сетях сотни тысяч просмотров и полторы тысячи лайков. Впрочем, что ему до них? Куда важнее слова признательности, что люди оставляли под этими видео, благодаря спасателя за службу.
Эти же слова произнесут ему коллеги и родные, которых он обнимет сразу после «водяного коридора». Плюс проводов на заслуженный отдых у спасателей: никто не заметит слёз, что могут нахлынуть на тебя от потока чувств, ведь с тебя ещё большим потоком стекает вода. С каждым рукопожатием, объятием и пожеланием, наполненным простой и сердечной теплотой, улыбка на лице Юрия меняется – уходит растерянность. На смену ей приходит радостная безмятежность.
Он бросает через плечо взгляд на ангар, как будто хочет объять все 30 лет своей работы, запомнить всё до мельчайших подробностей: пожары, подколы коллег, перебор двигателя машины, балагурство в «курилке» ‒ словом, всё, что случилось с ним за три десятка лет. Затем оборачивается, глядя в объектив камеры, которая готова поймать момент.
Момент счастья.
Виктор МОХАНЬ
Фото автора
Перепечатка материалов допускается с письменного разрешения «учреждение «Редакция газеты «Зара над Нёманам».
Назад